Марк Арно - Чемодан из Гонконга [ Межавт. сборник]
Как бы ни был богат человек, если он в Нью-Йорке умирает неестественной смертью, то обязательно попадает на стол для вскрытия. Городской центр в компетенции морга Института судебной медицины, и Митч О’Двайер прикреплял бирки к запястьям самых невероятных покойников.
— Есть, — ответил Митч. — Я помню именно Третьего.
Я, в общем-то, не удивился, иначе я вряд ли оказался бы здесь, в морге.
— Могу я его увидеть, Митч?
— Но только быстро, сейчас могут прийти врачи.
В морге сто двадцать восемь камер, Нью-Йорк — большой и жестокий город. В ящике, который открыл Митч, находился мускулистый мужчина среднего роста, примерно лет пятидесяти. Он должен был хорошо смотреться — с пропорциональными чертами лица, густыми седыми волосами, внушительной бородой, маленькими глазами и узким жестким ртом. Вайс был прав. Редфорд выглядел богатым и непреклонным, как старый кайзер Вильгельм.
— Я могу увидеть протокол, Митч?
— Это необходимо?
— Полагаю, да.
— Хорошо. Я найду его для тебя. Подожди у Фила.
На широкой улице снег валил густыми хлопьями. Я зашел в закусочную Фила и заказал два яйца и кофе.
Митч появился еще до моей второй чашки. Он сел и прочитал по блокноту:
— Джонатан Эймс Редфорд III; 59 лет; Восточная 63-я улица, дом 146. Найден мертвым в своем доме нарядом 17-го полицейского участка, который был вызван Джорджем Фостером Эймсом, адрес тот же. Причина смерти: колотая рана в левом желудочке сердца, причиненная ударом ножа.
Я вскочил.
— Нож, Митч?
— Да. И рана была очень странной, должно быть, это особый нож с волнообразным лезвием. Его не нашли.
— А время?
— Копы появились в десять минут седьмого. Вчера вечером. Доктор считает, что смерть наступила между двенадцатью и половиной третьего дня.
— Другие раны или ушибы?
— Ничего. Тоже странно. Обычно при ударах ножом есть и ушибы.
Я отдал Митчу его гонорар в десять долларов и ушел. То, что сделал Митч, незаконно, но у него дома шесть девчонок, а налогоплательщик крайне неохотно платит людям, чья служба не способствует непосредственно его удобствам.
В сильной снежной круговерти я шел по направлению к центру города, к нижнему Ист-Сайду. Я хотел найти Сэмми Вайса. Может быть, полиция разыскивала Вайса только как свидетеля. Хотя Фридман и не говорил этого, но такие люди, как Фридман, никогда ничего определенно не говорят. Фридман с удовольствием использовал бы любой шанс заставить Вайса испытывать смертельный страх.
Сэмми не был жестоким человеком. Если он вообще был каким-то, то скорее мягким. С другой стороны, он целую вечность даже близко не видел двадцать пять тысяч долларов сразу, и если Редфорд пытался его обмануть…
Так или иначе, речь идет об убийстве, и в качестве свидетеля или подозреваемого Вайс имел единственный выход — сдаться. При убийстве бесполезно убегать. Он приходил ко мне за помощью, и теперь я хотел ему помочь. Каждому нужен кто-то, кто стоит на его стороне. Всегда есть белые пятна, при убийстве тоже. Вайс мог и не знать, что Редфорд умер. Ему нужно сказать об этом, и лучше это сделаю я, чем Фридман.
До полудня бродил я под снегом по Виллиджу и нижнему Ист-Сайду. Я заходил во все точки, которые приходили мне на ум: пивные, бильярдные, букмекерские конторы, турецкие бани и жалкие закусочные, в которых имеют обыкновение есть такие одинокие люди, как Сэмми. Чаще всего передо мной там уже побывал Фридман. И ни один человек не видел Вайса за последние три часа. Это заставляло задуматься.
Никто так не привязан к своему привычному окружению, как игрок, от которого отвернулась удача, кроме разве что матросов. Для матросов корабль — дом, мать и семья одновременно. Для такого бродяги, как Вайс, его убежище — его дом, его очаг.
Моей последней надеждой была его комната на площади Святого Марка. Но всерьез я не рассчитывал найти его там. Так оно и оказалось. Я позволил себе выпить пива.
Сэмми либо сбежал, либо нашел укрытие.
Без денег он не мог далеко уйти, а денег достать ему было негде, так как полиция подстерегала его всюду, где он мог рассчитывать что-то раздобыть. Без денег он не мог долго скрываться. Следовательно, либо у него было больше денег, чем я полагал, либо кто-то его прятал. Моя помощь оказалась ненужной. Если он зарезал Редфорда, ему мог помочь только адвокат. Если он никого не убивал, то также не нуждался в моей добровольной помощи.
Вернувшись домой, я поставил на плиту суп, чтобы согреться. Я смотрел на снег за моим окном. Небоскребы вдали высились таинственными тенями за крутящимися хлопьями. Я подумал о Марте. Мне захотелось поехать к ней в Филадельфию. Но я стал бы для нее лишь помехой. Девушка, которая надеется добиться успеха в первом настоящем шоу, ничего не сможет сделать в присутствии навязчивого влюбленного, который слоняется вокруг и только отпугивает нужных людей.
Я схватил пальто. Не мог я весь день сидеть и думать о Марте и о том, что она сейчас делает. А кроме того, догадывался, насколько плохи дела у Вайса. Дело не в полиции. Те могли лишь предполагать, что я имел контакты с Вайсом, потому и взяли меня в клещи. Ладно, я все выясню на свой страх и риск. В крайнем случае, останусь при своих интересах.
Может быть, это просто любопытство. А если детектив с толком берется за дело, то даже убийство становится простым, как яичница.
Глава 3
Дом на 63-ей Восточной улице, в котором жил Джонатан Редфорд, был высоким серым зданием в излишне вычурном стиле, выстроенным в двадцатые годы специально для настоящих богачей. Его верхние этажи скрывались за сильным снегопадом.
— Апартаменты Редфорда, — сказал я швейцару.
Он, очевидно, получил указание помалкивать об убийстве. В вестибюле появились две парочки и потребовали такси. Швейцар даже не спросил, кто я такой.
— Квартира 17, левый лифт, сзади.
Небольшой лифт обслуживал лишь по две квартиры на каждом этаже. Он поднял меня в мини-прихожую, предварявшую квартиру номер 17. Я позвонил.
Мужчина, открывший мне, был высокого роста, седовласый и чем-то похожий на покойника из морга, только без бороды. У него был крупный нос, румяное лицо человека, который всегда бреется в парикмахерской. Он высоко держал голову, чтобы скрыть морщимы на шее.
«Этого мужчину я знаю, — промелькнуло у меня в голове. — Но откуда?»
— Мистер Эймс? — спросил я.
— Да, я… Что вам угодно? Я очень занят.
Он провел рукой по лицу. Эймс казался нервным, явно выведенным из равновесия. Его костюм с широкими лацканами, старомодного покроя, явно был лишь недавно сшит на заказ. Манжеты рубашки на десять сантиметров выступали из рукавов пиджака и были скреплены рубиновыми запонками. Манжеты и высокий воротничок туго накрахмалены.
— Я детектив, мистер Эймс, — начал я. Но не уточнил — «частный детектив» — и не назвал своего имени. Зачем доставлять себе лишние неприятности с полицией? — Я хотел бы задать несколько вопросов в связи с убийством.
Он нерешительно кивнул.
— Убийство, да. Я… я даже не могу поверить, что его больше нет с нами. Джонатан мертв! Такая глупость!
— Могу я войти? — спросил я.
— Что вы сказали? Конечно, да. Но я не понимаю, что…
Фраза оборвалась. Я вошел в гостиную величиной с четыре моих комнаты — элегантный зал с высоким потолком, уже давно и уютно обжитый. Мебель сверкала. Польшей частью это были подлинные старинные вещи из Франции, но наряду с ними и несколько выпадающих из этого стиля предметов, которые доказывали, что дизайнер здесь не работал.
— Не могли бы вы теперь… — начал я, пытаясь взять официальный тон.
Эймс смотрел на меня во все глаза. Он рассматривал мой пустой рукав.
— У меня создалось впечатление, что убийцу моего двоюродного брата уже разыскивают. Это Вайс. Вопрос лишь во времени.
— Полиция утверждает, что его убил Вайс?
— Разумеется! Кто же еще… Вы говорили, что вы — детектив?
— Частный детектив, — добавил я.
— Частный детектив? Вы хотите сказать, наемный? — Теперь он стал осторожней. — Разве есть какие-нибудь обстоятельства, которые мне до сих пор неизвестны?
— Я не имею права говорить о своих клиентах, мистер Эймс, — сказал я, что могло бы соответствовать истине, имей я клиента. — Не могли бы вы рассказать мне о вчерашнем?
Удивительно, что богатые, обеспеченные люди так терпеливы и не задают лишних вопросов. Возможно, они не привыкли к обману, они многого не боятся. Да и что им может грозить? Эймс даже не спросил у меня документы. Его интересовали только собственные проблемы. Казалось, он был смущен всей этом историей и воспринимал меня, как назойливую муху.
— Как? Ах, да… Что вы хотели бы узнать?
— Ожидал ли ваш двоюродный брат, кроме Вайса, других посетителей?
— Он вообще никого не ждал. Он немного простыл, иначе работал бы, как обычно, в своем офисе.
